Завтра я веду свое седьмое (!!!?? о_О ободе) в этом году и четвертое «пригласное» мероприятие в Китайском летчике, и должна констатировать, что только такие вот внешние процессы могут нынешнюю-меня выдергивать из жопы и защищать.
Я все еще не цельная личность, раз, подписавшись на бредовые условия, не могу соскочить с бредовых условий просто силой своего хотю-нихатю. Мне необходима другая реальность, чтобы вовремя переоценить и вспомнить об иллюзорной реальности текущей. Это кажется таким нормальным - нервно есть утром, чтобы бежать хуячить бессмысленную несоскакиваемую сансару в стыде и страхе, тогда как снаружи я ласковая, отзывчивая и спокойная (а не агрессивная, сжавшаяся и криворукая).
Что бы осталось от меня, не будь у меня якоря в виде «Птиц», москоллажа, лешиной крыши, гаража 36, панкфикшна, лешиной кухни с гитарой (да и не только лешиной, строго говоря)? Родителей, к которым можно завалиться раз в пару недель и рассказать про непроходимый пиздец, вспомнив все цитаты про эпсилонов из дивного нового мира? Стрижки у Харр? Как бы я жила, крутясь в колесе, не представляя другого?
Это так жутко. Даже несколько дней идиотии уже здорово подчинили меня себе. Я в себе, как в чашке Петри, с любопытством и омерзением наблюдают такие охуительные посевы, что хоть сейчас в the Village. Ведь дело не в том, что можно в какой-то день забить и не пойти. Дело в том, что, забивая, но оставляя эту реальность главенствовать, ты все равно чувствуешь нервное напряжение, ждешь чего-то, хотя логика и опознает происходящее как сон, шизу, не имеющую надо мною реальной власти.
Я вдруг вспомнила несколько снов десятилетней давности - снов, в которых я сбегала из сна и боялась... погони.
А как живут те, у кого нет таких родителей, такой Птицы, или такой, как у меня, неиллюзорной памяти о солнце и брусчатке Вильнюса , о самолетах и поездах, о подарочной папиной цепочке и браслете из Малайзии. Как преодолевают сансару. И ладно кивать на других - как бы я сама справилась своими силами, не имея другой жизни? Есть версия, что никак. Я снова вспоминаю рассказ - не помню, чей, довлатовский? - о родившихся в концлагере детях, которые рисовали новый год и деда мороза с колючей проволокой по ободку рисунка.
Я определенно буду устало горда этим опытом. Он отвратителен, но он очень ценен.
Я все еще не цельная личность, раз, подписавшись на бредовые условия, не могу соскочить с бредовых условий просто силой своего хотю-нихатю. Мне необходима другая реальность, чтобы вовремя переоценить и вспомнить об иллюзорной реальности текущей. Это кажется таким нормальным - нервно есть утром, чтобы бежать хуячить бессмысленную несоскакиваемую сансару в стыде и страхе, тогда как снаружи я ласковая, отзывчивая и спокойная (а не агрессивная, сжавшаяся и криворукая).
Что бы осталось от меня, не будь у меня якоря в виде «Птиц», москоллажа, лешиной крыши, гаража 36, панкфикшна, лешиной кухни с гитарой (да и не только лешиной, строго говоря)? Родителей, к которым можно завалиться раз в пару недель и рассказать про непроходимый пиздец, вспомнив все цитаты про эпсилонов из дивного нового мира? Стрижки у Харр? Как бы я жила, крутясь в колесе, не представляя другого?
Это так жутко. Даже несколько дней идиотии уже здорово подчинили меня себе. Я в себе, как в чашке Петри, с любопытством и омерзением наблюдают такие охуительные посевы, что хоть сейчас в the Village. Ведь дело не в том, что можно в какой-то день забить и не пойти. Дело в том, что, забивая, но оставляя эту реальность главенствовать, ты все равно чувствуешь нервное напряжение, ждешь чего-то, хотя логика и опознает происходящее как сон, шизу, не имеющую надо мною реальной власти.
Я вдруг вспомнила несколько снов десятилетней давности - снов, в которых я сбегала из сна и боялась... погони.
А как живут те, у кого нет таких родителей, такой Птицы, или такой, как у меня, неиллюзорной памяти о солнце и брусчатке Вильнюса , о самолетах и поездах, о подарочной папиной цепочке и браслете из Малайзии. Как преодолевают сансару. И ладно кивать на других - как бы я сама справилась своими силами, не имея другой жизни? Есть версия, что никак. Я снова вспоминаю рассказ - не помню, чей, довлатовский? - о родившихся в концлагере детях, которые рисовали новый год и деда мороза с колючей проволокой по ободку рисунка.
Я определенно буду устало горда этим опытом. Он отвратителен, но он очень ценен.