Веселье продолжилось, когда я вся с глазами-звёздочками вернулась с выставки испанской живописи и рассказала про это мужу и Лёше.

Мы давно хотели пригласить Лёшу на что-нибудь приличное культурное, особенно в благодарность за то, что осенью он вытащил нас на ImEx. И тут я агитирую их вместе сходить на «Золотой век испанской живописи». Лёша подозрительно приободряется в ответ, и всплывает следующее.

Оказалось, что у него появилась новая девушка, из Кастилии аж, и тут он вспомнил про мой латентный испанский со школьных времён.

В общем, как говорил Барни Стинсон, «вызов принят». Не то чтобы мне было очень страшно. Наоборот, нет ничего лучше магического поджопника, когда столько времени до этого собираешься начать что-то, что не кажется прям очень срочным.

Плюс ребята обещали морально поддержать: если мне станет совсем невмоготу, то я всё-таки сдамся (чего моя самолюбивая душа уже решила не делать) и перейду на русский, а они переведут ей на английский язык. Но до запланированной даты время ещё есть, так что почему бы и не упороться

Одно интересно. Каково это — быть испанцем, приехать в гости и в гостях же слышать на ломаном испанском рассказ про свою родную испанскую живопись. У них в школах, интересно, Мурильо и Веласкес — такое же визуальное «наше всё», как у нас Пушкин Репин с Суриковым? Или?