Наконец-то нашёлся нормальный медленный секретарь в клинике, который записал меня по телефону на термин к офтальмологу. На апрель.
Это было моим бичом — скоростные немецкие секретари и не менее скоростные, чёрт их дери, автоответчики.
Мне давно пора проверять глаза, и я специально раскопала себе офтальмолога, говорящего по-русски. Я могу объяснить ртом, что у меня уже около года периодически вскипает режущая боль в левом глазу, будто туда натолкали кусков рваной проволоки. И что это не привычная мне боль от загнувшейся ресницы, потому что я в такие моменты специально всегда проверяла: ресницы никакой нет.
Но ответное подробное объяснение на немецком о том, чем именно грозит мне это дерьмо, я всё равно не пойму. Кроме того, что это очень, очень хуёво и наверняка предвестник катаракты или глаукомы. Но это мне и так понятно, без врача. Мне нужна та часть, которую я не пойму на слух по-немецки.
Это было моим бичом — скоростные немецкие секретари и не менее скоростные, чёрт их дери, автоответчики.
Мне давно пора проверять глаза, и я специально раскопала себе офтальмолога, говорящего по-русски. Я могу объяснить ртом, что у меня уже около года периодически вскипает режущая боль в левом глазу, будто туда натолкали кусков рваной проволоки. И что это не привычная мне боль от загнувшейся ресницы, потому что я в такие моменты специально всегда проверяла: ресницы никакой нет.
Но ответное подробное объяснение на немецком о том, чем именно грозит мне это дерьмо, я всё равно не пойму. Кроме того, что это очень, очень хуёво и наверняка предвестник катаракты или глаукомы. Но это мне и так понятно, без врача. Мне нужна та часть, которую я не пойму на слух по-немецки.