Вообще пару месяцев назад я вспомнила фразу психолога, который вел меня больше четырех лет назад.
...я ведь до сих пор воспринимаю себя как человека, который упорно хочет состояться в профессии. Сначала я состоялась в одной, затем переобулась в прыжке и решила срочно с нуля состаиваться в еще одном направлении (мне немного дико начинать сейчас то, что нормальные люди начинают лет в двадцать, но и хуй с ним с другой стороны). Но я никогда не воспринимала себя так, как осторожно предложил мне тот психолог: воспринимать себя как пишущего человека, который параллельно подрабатывает. Я в своих глазах работающий (или строящий карьеру) человек, который параллельно пописывает.
Но что-то во мне болезненно перещелкнуло, когда я обернулась на все сделанное: по большому счету, даже не полностью мной проеведенное полевое исследование оставило во мне след и желание жить. А все те тексты, которые появлялись на полях в процессе. Я помню, как приехала в Ригу и онемела после этого на долгих три с лишним года, а потом все почувствованное словно доферментировалось и с ревом вырвалось наружу в цикл из более чем двенадцати верлибров. Я смотрю в свои конспекты и они мало куда меня переносят, но я смотрю в свои тексты, и они восстанавливают мне меня четырехмерно и вглубь, а каждое слово даже из самое ебанутой метафоры я и сейчас трезво оставила бы на своем месте.
Но я не могу принять себя как пишущего человека, который где-то на периферии жизни еще подергивается в сторону карьеры. Эдаким Гоголем, который пытался то чиновником, то преподавателем; эдакой Харпер Ли, которая продавала авиабилеты. Мне это так противно и страшно. Идея обязательной карьерной реализации видится мне самой большой ценностью, и в то же время мне всегда очень плохо, когда не идут стихи.
Возможно, мне вообще рано рассуждать об этом, не дойдя до финала ни одного Филатов-феста, не имея ни премии Белого, ни премии Драгомощенко - ничего из тех маркеров, по которым в социуме опознают пишущего человека. То, что мои тексты это крепкая рабочая четверка без претензий на пронзительный крик эпохи, я тоже принимаю. Другое дело, что даже эта крепкая четверка уже словно бы отожрала какое-то количество моего чисто рабочего офисного успешного успеха. Не в прямом смысле (я не вставала с утра с мыслью "пожертвую сегодня собеседованием, но напишу стишок"), а как если бы просто кто-то беспристрастный пилил про это диаграмму. То есть даже поэт-середняк во мне уже многое подвинул во мне от норм манагера во мне, а значительных высот не посветило ни там, ни тут.
...я ведь до сих пор воспринимаю себя как человека, который упорно хочет состояться в профессии. Сначала я состоялась в одной, затем переобулась в прыжке и решила срочно с нуля состаиваться в еще одном направлении (мне немного дико начинать сейчас то, что нормальные люди начинают лет в двадцать, но и хуй с ним с другой стороны). Но я никогда не воспринимала себя так, как осторожно предложил мне тот психолог: воспринимать себя как пишущего человека, который параллельно подрабатывает. Я в своих глазах работающий (или строящий карьеру) человек, который параллельно пописывает.
Но что-то во мне болезненно перещелкнуло, когда я обернулась на все сделанное: по большому счету, даже не полностью мной проеведенное полевое исследование оставило во мне след и желание жить. А все те тексты, которые появлялись на полях в процессе. Я помню, как приехала в Ригу и онемела после этого на долгих три с лишним года, а потом все почувствованное словно доферментировалось и с ревом вырвалось наружу в цикл из более чем двенадцати верлибров. Я смотрю в свои конспекты и они мало куда меня переносят, но я смотрю в свои тексты, и они восстанавливают мне меня четырехмерно и вглубь, а каждое слово даже из самое ебанутой метафоры я и сейчас трезво оставила бы на своем месте.
Но я не могу принять себя как пишущего человека, который где-то на периферии жизни еще подергивается в сторону карьеры. Эдаким Гоголем, который пытался то чиновником, то преподавателем; эдакой Харпер Ли, которая продавала авиабилеты. Мне это так противно и страшно. Идея обязательной карьерной реализации видится мне самой большой ценностью, и в то же время мне всегда очень плохо, когда не идут стихи.
Возможно, мне вообще рано рассуждать об этом, не дойдя до финала ни одного Филатов-феста, не имея ни премии Белого, ни премии Драгомощенко - ничего из тех маркеров, по которым в социуме опознают пишущего человека. То, что мои тексты это крепкая рабочая четверка без претензий на пронзительный крик эпохи, я тоже принимаю. Другое дело, что даже эта крепкая четверка уже словно бы отожрала какое-то количество моего чисто рабочего офисного успешного успеха. Не в прямом смысле (я не вставала с утра с мыслью "пожертвую сегодня собеседованием, но напишу стишок"), а как если бы просто кто-то беспристрастный пилил про это диаграмму. То есть даже поэт-середняк во мне уже многое подвинул во мне от норм манагера во мне, а значительных высот не посветило ни там, ни тут.
Вот вчера я целых сорок минут разговора охреневала от слова «бизнес-трекер» и у меня не хватало скорости ноута быренько его прогуглить + не хотелось выпадать из беседы. Я помалкивала за умную, а в голове все время представлялся браслетик типа фитнес-трекера и какая-нибудь всплывающая надпись «до следующего обвала рубля четверо суток, тобi пiзда». А бизнес-трекер — это, оказывается, человек.